Политархическое отечество в опасности!
Это текст про внезапное безумие имени Колесниченко-Олийныка, охватившее Верховную Раду, про пришедшую с севера эпидемию «бешенства законодательного принтера». Но вначале — преамбула про политархию. Текст длинный, марксизм в начале, попытка анализа в конце.
В любом государстве можно найти несколько укладов хозяйства, но меня волнует господствующий уклад. То есть все эти биржи, визажисты, ЛГБТ, элитный фитнес и фондовые аналитики не должны мешать разумному человеку увидеть основной способ производства. Акции превращаются в мусор, когда полновластный руководитель номенклатуры, политарх, собирается прислать нерадивому холопу доктора. А украинский карго-парламент сразу забывает про регламент и мнение серфов у телевизоров, стоит только другому политарху приказать всем срочно бояться. Налицо абсолютная власть лидера чиновничьего аппарата, это политархия, точка.
Некоторые читатели возразили против определения номенклатуры как класса: «странный класс, если кто угодно, у кого есть желание рискнуть жизнью за бабло, немного везения и минимум интеллекту — может без особых проблем стать эксплуататором» или «Если номенклатура в СССР была классом, то каким образом ставропольский комбайнер стал генсеком, а свердловский прораб — членом Политбюро?» Действительно, механизмы обновления кадров правящего класса политархии, номенклатуры, я упустил. Сейчас исправлюсь.
Политархия, по Марксу, это первое классовое общество в истории каждого социума, и поэтому родившийся класс эксплуататоров стремится маскировать отношения эксплуатации, декларируя формальное равенство всех членов общества (исключение делается только для верховного правителя — политарха, его власть объявляется божественной). Классовые различия в обществе, тем не менее, легко различимы по различному статусу номенклатуры и серфов, по огромным привилегиям и широким полномочиям номенклатуры по распоряжению имуществом. Отношения в обществе строятся вокруг абсолютной власти политарха (деспота), осуществляемой им через номенклатурную пирамиду. Номенклатура во главе с политархом является коллективным собственником страны и живущих в ней людей. Авторитет политарха и номенклатуры поддерживается системой государственного террора, когда все жители государства (в том числе и члены номенклатуры) могут быть в любой момент лишены имущества и жизни, по любому поводу и даже вообще без всяких оснований.
На обычного человека каждодневная угроза ограбления и смерти действует угнетающе, он лишается воли к действию и проводит жизнь, стремясь пореже попадаться на глаза репрессивному аппарату. Но пассионарии нередко воспринимают террор как шанс и бросают вызов государственной машине. Это обычно выражается в поступлению на службу в силовые структуры номенклатуры, в надежде отвоевать себе место повыше. Многие остаются на низовых должностях или даже изгоняются и гибнут, но многие делают карьеру и действительно пополняют ряды номенклатуры. Их дальнейшее движение вверх по ступеням номенклатуры тоже происходит силовыми методами, неудача приводит к выбросу из структуры, иногда гибели. Полезно запомнить: в силовой верхушке любой политархии много пассионариев, прошедших отбор на выживаемость. Именно силовая верхушка часто имеет решающее слово в выборе нового политарха.
Но это не единственный и даже не основной канал пополнения кадров номенклатуры. Большинство кадров привлекается из круга родственников, земляков и хороших знакомых, подбор идёт по признаку личной лояльности, личная компетентность играет второстепенную, а иногда и негативную роль. Таким образом, на любом уровне номенклатуры можно обнаружить множество корпоративных групп, объединённых внутри тесными неформальными связями и корпоративной клятвой («донецкая мафия» и «днепровская мафия» в Украине, национальные землячества, «кооператив Озеро» или более широкая «питерская группировка» в России, «алавитская верхушка» в Сирии). Именно эти группы, с враждой, союзами и взаимным проникновением и образуют истинную структуру любой номенклатуры.
Вражда группировок, их борьба за передел сфер влияния внутри государства и образуют политический фон политархии. Кажущийся невозмутимым деспот на самом деле постоянно занят урегулированием споров, подавлением мелких мятежей и защитой собственного кресла. Однако перед лицом опасности гибели всей политархии усобицы отодвигаются на второй план, группировки номенклатуры сплачиваются и пытаются нейтрализовать внешнюю опасность. В этой связи поучителен опыт Майдана.
Первоначально Майдан, очевидно, задумывался как попытка одной из сильных группировок (олигархов) сломить влияние другой (Семьи). Действующего политарха планировалось либо отправить в отставку, либо сделать его власть номинальной, введя должность наподобие сёгуна. Однако ни в одной из группировок не ожидали такого масштаба взрыва народного недовольства. Как только масштабы возмущения стали угрожать самому существованию действующего режима, заливать пожар принялась вся номенклатура: и ПР, и ОО, и коммунисты. ПР хранила молчание, коммунисты отмежевались от «националистов» а ОО собирала еженедельные стопятьсот тысяч… поговорить о том, что революцию пока делать не надо. Народ маялся и безмолвствовал.
Что опасность совершенно реальна — никаких сомнений. Майдан эволюционировал с потрясающей скоростью. За две недели братаний и полевого коммунизма внутри протеста выросла новая номенклатура, зубастый силовой блок и уже слышны заявки на роль деспота. Очевидно, многие денежные потоки поставлены под контроль: личный и номенклатурный (как в любой политархии, эта грань размыта). Если эти силы победят, у нас ещё будет время разобраться в их структуре и послушать истории о том, «как всё начиналось». Одно несомненно: это будет смена одной номенклатуры на другую.
Действующий политарх же приехал из Москвы с деньгами и спешно скармливает их ненасытной бюджетной машине. Это очень расточительно, но правильно: корни взрыва были и есть в разваливающейся экономике. Спасти он экономику не сможет, для этого нужны глубинные реформы, но крах — оттянет. Протестные настроения уже падают и будут падать дальше, из-за начавшихся выплат и нарастающей бессмысленности хождений на Майдан. Номенклатура же всё эти дни ждала, когда основная часть народного пара уйдёт в гудок. И, судя по закону Олийныка-Колесниченко, политарх только что одобрил мнение, что опасность миновала. Он сделал ставку на то, что завтра ему ничего не будет. Это уже зачистка и огораживание.
Что дальше? Скорее всего, стабильность, если завтра погудят на митинге и разойдутся, опять никого не обидев. Надолго это? Возможно, да, если вдруг будет экономический подъём. Но скорее всего — нет, потому что банкротство отодвинули на полгода-год, а перспективы те же. Может быть, рыги одумаются? У меня печальные новости: история нас учит, что политархия не умеет отменять такие решения, она только умеет сломаться. То есть законы, принятые 16 января 2014 года отменят вместе с Радой, Кабмином и лично. В ту же топку вполне могут улететь и усилия последних лет по реформированию гражданского законодательства и многое другое, о чём вообще не хочется говорить, чтобы не накаркать. Что делать? Создавать партию ленинского типа? Идти в народ? Да, наверное… Ждать молодого интеллигентного полковника с его мотострелковой дивизией уже как-то поднадоело. Посмотрим, что будет завтра, в общем.