Александр Башлачев. «Не плачь, не жалей…»
«И труд нелеп, и бестолкова праздность,
И с плеч долой все та же голова,
Когда приходит бешеная ясность,
Насилуя притихшие слова».
25 лет назад, утром 17 февраля 1988 года, находясь у своих знакомых в Ленинграде, шагнул из окна восьмого этажа поэт и музыкант Александр Башлачев.
* * *
«Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть?
Ведь ты, как и я, сирота.
Ну, что ты, смелей! Нам нужно лететь!
А ну от винта! Все от винта!».
В момент смерти ему не исполнилось и 28-ми лет. Однако этой короткой творческой жизни (все свое наследие он создал буквально за три года) хватило на то, чтобы коренным образом (после Макаревича, БГ и Майка) изменить отечественную рок-культуру.
Башлачев всегда был довольно странной фигурой в рок-культуре — настолько он был не похож на своих «собратьев». Да и каких собратьев? По манере исполнения он, скорее, тяготел к бардам (особенно к Высоцкому, которого очень любил).
«Как я себя величаю? Я — человек поющий. Есть человек поющий, рисующий, есть летающий, плавающий. Вот я — поющий, с гитарой». (А. Башлачев)
Музыка его была чрезмерно аскетична, многие (даже длинные) песни укладывались в три, а то и два аккорда. Назвать, хоть одну из его песен «хитом» не поворачивается язык, настолько чужды они были всяческой искусственности и излишней «красивости».
Александр Башлачев был Поэтом. Чуть ли не первым настоящим большим Поэтом в рок-музыке. Сделать этот смелый вывод позволяет его ответственное и уважительное отношение к Слову — Слову как таковому, а не просто как к одному из компонентов рок-песни. Столь изощренной, филигранной и вместе с тем истинной и могучей поэзии отечественная рок-музыка не знала. Слова в песнях Башлачева сплетаются, перекликаются, каламбурят, одно тянет другое — и при всем этом такая хитрая «конструкция» умудряется звучать цельно и осмысленно.
«…мы ведем разговор на разных уровнях — ты на уровне синтаксиса, а я на уровне синтаксиса как-то уже перестал мыслить, я мыслю (если это можно так назвать) на уровне морфологии: корней, суффиксов, приставок. Все происходит из корня. Понимаешь?». (А. Башлачев, интервью журналу РИО)
«И нельзя оправдываться… нельзя оправдать слабость текстов, слабость идеи, ее отсутствие полнейшее нельзя оправдывать тем, что это якобы рок-поэзия, рок-творчество, рок-культура, и вы в этом ничего не понимаете. Ерунда! Если это искусство — в общем, тоже термин тот еще. Но если это искусство, то это должно быть живым. Оно должно подчиняться тем же самым правилам и судиться самым строгим судом по тем законам, по которым мы судим тех же БИТЛЗ, скажем, ту же музыку — не важно, рок, джаз, классика, — ту же живопись, ту же поэзию, литературу в целом, вообще любой честный творческий акт». (А. Башлачев)
Подлинным же «рождением» оригинального поэтического языка Башлачева принято считать написание «Времени Колокольчиков» — песни, в которой впервые английское слово «рок-н-ролл» перекликается с русским «колокол», рок-н-ролльный драйв — с русской бесшабашностью, а реалии современности — со славянской образностью. Это был настоящий, а не «алхимический» (как у многих) брак Запада с Востоком.
«…И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди искры электричества.
Шапки в снег — и рваните звонче-ка!
Рок-н-ролл — славное язычество.»
* * *
«У Саши было своё, очень странное отношение к творчеству. Я знаю, что он часто сжигал свои черновики, мог три дня их писать и потом выбросить. Перед ним всегда стояла проблема: нужно ли оставлять информацию зафиксированной; если мир нематериален, то какой смысл воплощать свою идею в материю? Она всё равно дойдет куда надо, так или иначе,— он полагал. К примеру, у него никогда не было своих записей. Он никогда не слушал свои песни.
И я думаю, что он старался о сделанном им не думать вообще. Путь Башлачёва не был материальный. Ему было всё равно, получат ли его записи выход куда-нибудь, или нет, сколько людей — больше или меньше — будут их слушать. Ему было важнее, найдут ли они аудиторию ТАМ, на соприкосновении его ПОЭЗИИ, НЕБА, БОГА… Ему нужно было встретить понимание в первую очередь ТАМ. Хотя, конечно, и здесь тоже, потому что это замыкается».
(В. Егоров, из буклета альбома «Вечный Пост»)
Так или иначе, к 1986 г. сомнения перерастают во внутренний кризис. В мае Башлачев пишет последнюю из сохранившихся песен — «Вишня». Все последующие песни и наброски он безжалостно уничтожал, стер и оригинал уже записанного альбома «Вечный Пост». В 1987 г. Башлачева приглашают на съемки фильмов «Рок» и «Барды покидают дворы» (последний фильм, кстати, снимался на киевской киностудии им. Довженко). Сперва он соглашается, но уже в процессе съемок внезапно отказывается.
«Снимать постановили завтра же. Внутри Киево-Печерской лавры, как и планировалось. В автобусе Саша сидел отрешенный, приобняв гитару. Зрелище воистину трогательное.
В лавре, пока расставлялась осветительная аппаратура, он, прислонясь к стене, в одиночестве настраивал инструмент. Солдатенков строго-настрого запретил подходить к нему. Кажется, он даже боялся лишний раз глянуть в сторону Башлачева. В самом людном и суетном месте Саша умел уходить в себя. Ни массовки, ни осветителей, ни Петра для него не существовало. Бог весть, существовала ли лавра?
Но вот он уложил гитару в чехол Приблизился к Петру. Твердо и без эмоций сказал:
— Извини, не могу.
И, виновато опустив голову, в одиночестве побрел вверх по склону. Будто бы подымаясь в небо. Его не посмели остановить. Когда я вернулся в гостиницу, то застал его распластавшимся на койке. Но не сконфуженным, а блаженно присмиревшим. Он произнес, как человек правый в своем решении:
— Зря Петр на меня поставил».
(А. Брагин «Ночные посиделки», газета «Речь» , 2000г.)
* * *
«Как-то давняя подруга Башлачева Марина Тимашова сказала: «Саня, я тут слушала твою кассету — и мне стало страшно!». На что тот ответил: «Тебе стало страшно, когда ты услышала, а каково мне? У меня это все время в голове!».
(И. Боброва «Непридуманный сюжет»)
Александра Башлачёва не стало в возрасте 27 лет.
Джим Моррисон, Джейнс Джоплин, Джимми Хендрикс, Брайан Джонс, Курт Кобейн, Эми Уайнхауз, Александр Башлачев: им навсегда 27